never dream'st on aught but butcheries
всем хорошего вечера, улыбок и старбакса
название: Не-рождественское не-перемирие 1944 (archiveofourown.org/works/3491189)
автор: dropdeaddream
переводчик: [человек-буханка]
пейринг: Баки Барнс/Стив Роджерс
рейтинг: PG-13
саммари: Баки тычет кого-то ножом в горло. Корова мычит.
примечание: немного спойлернонаписано по мотивам этой панели. рождественское перемирие 1914 - относительно массовые случаи временного прекращения огня и обмена провизией между английскими и немецкими солдатами во время первой мировой. как-то так.
- Техас, - задумчиво повторяет Фолсворт. – Хммм. Ладно. Это на севере?Не-рождественское не-перемирие 1944
- Лежать, я сказал, - рявкает Баки. – Слышишь меня? Высунешь башку – сразу отстрелят. Господи Иисусе.
Глаза у пацана как блюдца. Стиву больно на это смотреть, но Баки прав. Немцы ближе, чем час назад: кажется, будто поле битвы съеживается, когда солдаты с обоих сторон погибают. Если они вздохнут, немцы услышат.
- Только один человек сегодня будет рисковать шеей, - говорит Баки, - и это я. Понял?
Пацан кивает. Сглатывает.
- Сэр, есть, сэр.
- Не зови меня сэром, - бормочет Баки, подправляя прицел. – Я не офицер. Если так хочется кого-то сэром звать, зови Роджерса.
- Есть… - пацан моргает. – Э, хорошо. Сержант.
- Откуда ты? – спрашивает Фолсворт. Голос у него грубый, но дружелюбный.
- Техас, - говорит пацан, явно давясь очередным «сэром».
- Техас, - задумчиво повторяет Фолсворт. – Хммм. Ладно. Это на севере?
- У кого-нибудь есть прикурить? – спрашивает Баки.
Дуган достает из кармана сигарету и спичку. Они в три погибели сгибаются в окопе. Баки засовывает сигарету в рот.
- Миледи, - говорит Дуган, чиркая спичкой и поджигая ему сигарету.
- Нахуй иди, - приглушенно отвечает Баки. Дуган тушит спичку в грязи. Баки вдыхает дым и хватает винтовку. - Если Фриц продырявит мне башку – приятно было познакомится, мудаки. Четыре дня в грязи изображать мексиканское противостояние. Срань господня.
- Бак… - предостерегающе говорит Стив.
- Заткнись, - говорит Баки, мягче. – Никто мне башку не продырявит. Ладно? Голову не поднимай, понял? Что бы ни случилось, не поднимай голову. Не лезь.
- Не лезь, - бормочет Стив. – Полезу везде, где мне захочется лезть.
Баки закатывает глаза. Он высовывает голову из окопа, и Стив слышит знакомый щелчок предохранителя, тихие звуки того, как он устраивается. Стив достаточно близко, лежит, прижимаясь грудью к земле, чтобы чувствовать напряжение и покой перед выстрелом. И затем Баки говорит безжизненным от шока голосом:
- Господи блядь Иисусе.
- Что?
- Что за сраная иисусья…
- Что?
Техас возле Стива практически вибрирует от ужаса. Стив не может его винить: он и сам застыл в страхе. Он представляет подкрепление. Танки. Бомбардировщики. Он лихорадочно пытается что-то придумать. Если их окружили…
- Корова, - слабо говорит Баки.
- Сержант? – спрашивает Техас.
- Там сраная корова.
Стив вскакивает и отпихивает Баки в сторону. Баки даже не пихается в ответ. Рот у него открыт.
- Господи Иисусе, - ошеломленно соглашается Стив. Это корова. Толстая немецкая молочная корова бредет по полю через траву и трупы, явно занимаясь своими коровьими делами.
- Корова! – неожиданно кричит Баки, и прежде чем Стив понимает, что вообще происходит, он выскакивает из окопа и бежит по полю.
- Барнс! – кричит Стив и бежит за ним. А затем видит – немцы тоже бегут. – Черт возьми. Ох, черт возьми.
- Английский понимаете? – орет Баки. – Вам блядским Фрицам лучше бы держаться подальше…
- НАЙН! – орут в ответ.
- О Господи, - стонет Стив. Кто-то напрыгивает на него, пытается повалить, но к несчастью для этого фашиста, он сильнее всех присутствующих вместе взятых. Он бросает его через плечо и продолжает бежать.
Баки тычет кого-то ножом в горло.
Корова мычит.
У Стива нет с собой щита, так что приходится работать кулаками. Он бьет солдата в лицо так сильно, что слышит хруст. Другого пинает по яйцам. Рядом он слышит пугающий брызжущий звук и крик. Он решает не оглядываться и вместо этого сваливает с ног еще одного фашиста.
- Не могу, - выдавливает Стив, держа отбивающегося немца в захвате, - тебе, блядь, поверить.
Баки слишком занят попыткой голыми руками удушить претендента на корову, чтобы услышать его.
*
- Ты фашистский ублюдок. – Они катаются в грязи. Баки тяжело дышит. – Я собираюсь сжрать эту сраную корову. Я собираюсь… сожрать… эту сраную… не ерзай….
Фашист плюет ему в лицо. Баки инстинктивно вырубает его. Он садится на колени и, чтобы не забыть, стреляет ему в башку. Он роняет пистолет и поднимает глаза к небу. Затем он крестится.
- Это, - говорит Баки таким голосом, будто у него комок застрял в горле, - лучший день во всей моей сраной жизни.
- Ты сраный мудак, - выдыхает Стив.
Во время перестрелки корова, конечно, умерла, когда решила где-нибудь спрятаться, что отвлекло солдат от всеобщей резни и кровопускания. К счастью для Джонса, она была очень жирной и бегала очень, очень медленно. Главной задачей после этого было удержать от нее немцев. Но они справились. И теперь у них было две дюжины мертвых фашистов и одна огромная мертвая корова. С тоской Стив вспоминает, как читал о Рождественском перемирии 1914. Хотя, если честно, он очень, очень не хотел бы делиться едой с кучкой фрицев.
- Кто-нибудь здесь знает, как… - Баки морщит нос. Он властно машет в сторону лежащей на другом конце поля коровы. – Ну это.
- Э, - раздается слабый голос сзади. Это Техас. – Э, я знаю. Сержант.
- Лучший день, - слабо повторяет Баки. – О, боже. Спасибо тебе, Мария, мать славного младенца Иисуса ребеночка Христа.
- Господи блядь… вставай, - говорит Стив и вздергивает Баки на ноги. – Хватит говорить как старушки в церкви. Ты-то в ад точно попадешь.
Оказывается, Техас знает не только, как разделать корову, но и как сделать гриль в одном из полудохлых джипов возле окопов. Потом начинается спор на тему того, что лучше – перетащить корову или джип, и Стиву это надоедает секунд через тридцать. Так что он решает вопрос, перетащив пятисоткилограммовую тушу. Глаза у Техаса чуть не вылезают из орбит, но почему-то после этого он командует без колебаний.
- Поверить не могу, что вы раньше этого не делали, - говорит он. Гриль приятно, тепло потрескивает, а Баки с Дернье по колено в мясе, снимают шкуру и отрезают куски.
- Никогда не убивали корову в нацистской Германии? – спрашивает Стив.
- Нет, - говорит Техас. – Никогда не устраивали старое доброе барбекю на заднем дворе.
- Мой задний двор – это переулок, - бурчит Баки. – Я и коровы-то никогда не видел. Это отвратительно. Я думал, стейки берутся в ресторанах.
- Постой-ка, - говорит Джим с любопытством, - а молоко по-твоему откуда берется?
- С завода.
Джонс подходит к окопу с ножом.
- Ни за что на свете, - говорит он, - мы не съедим эту корову целиком.
Они съедают всю корову целиком.
- Разве я не говорил всегда, - смеется Баки, когда он наелись до отвала (Техас аж высасывает что-то из копыт, и Стив с Баки на пару стараются этого не замечать). – Разве я не говорил всегда, Роджерс…
- Заткнись…
- Что я нас еще свожу в хорошее место, разве я не говорил всегда…
Стив пихает его в плечо. Баки лыбится, от уха до уха, и упихивает в рот еще один кусок мяса. Облизывает пальцы.
- И вот мы здесь…
- Европейский театр, Барнс – о да, ты прав, это ж сраный Савой…
- Джим, еще есть?
- Я на официанта похож? – спрашивает Джим. – Эй, народ, я похож на официанта? Поцелуй меня в зад.
- Давай, скажи, - бормочет Баки через мгновение.
- Что сказать? – голос у Стива невнятный, потому что он продолжает жевать стейк.
Баки откидывается на локти и ухмыляется.
- Давай.
- Нет.
- Стиви…
- Нет.
- Ну, если ты не собираешься быть вежливым, - Баки шмыгает носом, - то я сам протяну оливковую ветвь. Не за что. Вы мне все будете должны еще сто лет. У нас же последняя плитка шоколада осталась. Я готовы был начать мясцо с твоих ляжек жевать, Роджерс. Что?
Стив пихает кусок стейка Баки в лицо. Они начинают драться.
- Не за что, - приглушенно повторяет Баки.
- Спасибо вам, сержант, - вежливо говорит Техас.
- Этот пацан, - говорит Баки, тыча в него пальцем. – Этот пацан мне нравится.
название: Не-рождественское не-перемирие 1944 (archiveofourown.org/works/3491189)
автор: dropdeaddream
переводчик: [человек-буханка]
пейринг: Баки Барнс/Стив Роджерс
рейтинг: PG-13
саммари: Баки тычет кого-то ножом в горло. Корова мычит.
примечание: немного спойлернонаписано по мотивам этой панели. рождественское перемирие 1914 - относительно массовые случаи временного прекращения огня и обмена провизией между английскими и немецкими солдатами во время первой мировой. как-то так.
- Техас, - задумчиво повторяет Фолсворт. – Хммм. Ладно. Это на севере?Не-рождественское не-перемирие 1944
- Лежать, я сказал, - рявкает Баки. – Слышишь меня? Высунешь башку – сразу отстрелят. Господи Иисусе.
Глаза у пацана как блюдца. Стиву больно на это смотреть, но Баки прав. Немцы ближе, чем час назад: кажется, будто поле битвы съеживается, когда солдаты с обоих сторон погибают. Если они вздохнут, немцы услышат.
- Только один человек сегодня будет рисковать шеей, - говорит Баки, - и это я. Понял?
Пацан кивает. Сглатывает.
- Сэр, есть, сэр.
- Не зови меня сэром, - бормочет Баки, подправляя прицел. – Я не офицер. Если так хочется кого-то сэром звать, зови Роджерса.
- Есть… - пацан моргает. – Э, хорошо. Сержант.
- Откуда ты? – спрашивает Фолсворт. Голос у него грубый, но дружелюбный.
- Техас, - говорит пацан, явно давясь очередным «сэром».
- Техас, - задумчиво повторяет Фолсворт. – Хммм. Ладно. Это на севере?
- У кого-нибудь есть прикурить? – спрашивает Баки.
Дуган достает из кармана сигарету и спичку. Они в три погибели сгибаются в окопе. Баки засовывает сигарету в рот.
- Миледи, - говорит Дуган, чиркая спичкой и поджигая ему сигарету.
- Нахуй иди, - приглушенно отвечает Баки. Дуган тушит спичку в грязи. Баки вдыхает дым и хватает винтовку. - Если Фриц продырявит мне башку – приятно было познакомится, мудаки. Четыре дня в грязи изображать мексиканское противостояние. Срань господня.
- Бак… - предостерегающе говорит Стив.
- Заткнись, - говорит Баки, мягче. – Никто мне башку не продырявит. Ладно? Голову не поднимай, понял? Что бы ни случилось, не поднимай голову. Не лезь.
- Не лезь, - бормочет Стив. – Полезу везде, где мне захочется лезть.
Баки закатывает глаза. Он высовывает голову из окопа, и Стив слышит знакомый щелчок предохранителя, тихие звуки того, как он устраивается. Стив достаточно близко, лежит, прижимаясь грудью к земле, чтобы чувствовать напряжение и покой перед выстрелом. И затем Баки говорит безжизненным от шока голосом:
- Господи блядь Иисусе.
- Что?
- Что за сраная иисусья…
- Что?
Техас возле Стива практически вибрирует от ужаса. Стив не может его винить: он и сам застыл в страхе. Он представляет подкрепление. Танки. Бомбардировщики. Он лихорадочно пытается что-то придумать. Если их окружили…
- Корова, - слабо говорит Баки.
- Сержант? – спрашивает Техас.
- Там сраная корова.
Стив вскакивает и отпихивает Баки в сторону. Баки даже не пихается в ответ. Рот у него открыт.
- Господи Иисусе, - ошеломленно соглашается Стив. Это корова. Толстая немецкая молочная корова бредет по полю через траву и трупы, явно занимаясь своими коровьими делами.
- Корова! – неожиданно кричит Баки, и прежде чем Стив понимает, что вообще происходит, он выскакивает из окопа и бежит по полю.
- Барнс! – кричит Стив и бежит за ним. А затем видит – немцы тоже бегут. – Черт возьми. Ох, черт возьми.
- Английский понимаете? – орет Баки. – Вам блядским Фрицам лучше бы держаться подальше…
- НАЙН! – орут в ответ.
- О Господи, - стонет Стив. Кто-то напрыгивает на него, пытается повалить, но к несчастью для этого фашиста, он сильнее всех присутствующих вместе взятых. Он бросает его через плечо и продолжает бежать.
Баки тычет кого-то ножом в горло.
Корова мычит.
У Стива нет с собой щита, так что приходится работать кулаками. Он бьет солдата в лицо так сильно, что слышит хруст. Другого пинает по яйцам. Рядом он слышит пугающий брызжущий звук и крик. Он решает не оглядываться и вместо этого сваливает с ног еще одного фашиста.
- Не могу, - выдавливает Стив, держа отбивающегося немца в захвате, - тебе, блядь, поверить.
Баки слишком занят попыткой голыми руками удушить претендента на корову, чтобы услышать его.
*
- Ты фашистский ублюдок. – Они катаются в грязи. Баки тяжело дышит. – Я собираюсь сжрать эту сраную корову. Я собираюсь… сожрать… эту сраную… не ерзай….
Фашист плюет ему в лицо. Баки инстинктивно вырубает его. Он садится на колени и, чтобы не забыть, стреляет ему в башку. Он роняет пистолет и поднимает глаза к небу. Затем он крестится.
- Это, - говорит Баки таким голосом, будто у него комок застрял в горле, - лучший день во всей моей сраной жизни.
- Ты сраный мудак, - выдыхает Стив.
Во время перестрелки корова, конечно, умерла, когда решила где-нибудь спрятаться, что отвлекло солдат от всеобщей резни и кровопускания. К счастью для Джонса, она была очень жирной и бегала очень, очень медленно. Главной задачей после этого было удержать от нее немцев. Но они справились. И теперь у них было две дюжины мертвых фашистов и одна огромная мертвая корова. С тоской Стив вспоминает, как читал о Рождественском перемирии 1914. Хотя, если честно, он очень, очень не хотел бы делиться едой с кучкой фрицев.
- Кто-нибудь здесь знает, как… - Баки морщит нос. Он властно машет в сторону лежащей на другом конце поля коровы. – Ну это.
- Э, - раздается слабый голос сзади. Это Техас. – Э, я знаю. Сержант.
- Лучший день, - слабо повторяет Баки. – О, боже. Спасибо тебе, Мария, мать славного младенца Иисуса ребеночка Христа.
- Господи блядь… вставай, - говорит Стив и вздергивает Баки на ноги. – Хватит говорить как старушки в церкви. Ты-то в ад точно попадешь.
Оказывается, Техас знает не только, как разделать корову, но и как сделать гриль в одном из полудохлых джипов возле окопов. Потом начинается спор на тему того, что лучше – перетащить корову или джип, и Стиву это надоедает секунд через тридцать. Так что он решает вопрос, перетащив пятисоткилограммовую тушу. Глаза у Техаса чуть не вылезают из орбит, но почему-то после этого он командует без колебаний.
- Поверить не могу, что вы раньше этого не делали, - говорит он. Гриль приятно, тепло потрескивает, а Баки с Дернье по колено в мясе, снимают шкуру и отрезают куски.
- Никогда не убивали корову в нацистской Германии? – спрашивает Стив.
- Нет, - говорит Техас. – Никогда не устраивали старое доброе барбекю на заднем дворе.
- Мой задний двор – это переулок, - бурчит Баки. – Я и коровы-то никогда не видел. Это отвратительно. Я думал, стейки берутся в ресторанах.
- Постой-ка, - говорит Джим с любопытством, - а молоко по-твоему откуда берется?
- С завода.
Джонс подходит к окопу с ножом.
- Ни за что на свете, - говорит он, - мы не съедим эту корову целиком.
Они съедают всю корову целиком.
- Разве я не говорил всегда, - смеется Баки, когда он наелись до отвала (Техас аж высасывает что-то из копыт, и Стив с Баки на пару стараются этого не замечать). – Разве я не говорил всегда, Роджерс…
- Заткнись…
- Что я нас еще свожу в хорошее место, разве я не говорил всегда…
Стив пихает его в плечо. Баки лыбится, от уха до уха, и упихивает в рот еще один кусок мяса. Облизывает пальцы.
- И вот мы здесь…
- Европейский театр, Барнс – о да, ты прав, это ж сраный Савой…
- Джим, еще есть?
- Я на официанта похож? – спрашивает Джим. – Эй, народ, я похож на официанта? Поцелуй меня в зад.
- Давай, скажи, - бормочет Баки через мгновение.
- Что сказать? – голос у Стива невнятный, потому что он продолжает жевать стейк.
Баки откидывается на локти и ухмыляется.
- Давай.
- Нет.
- Стиви…
- Нет.
- Ну, если ты не собираешься быть вежливым, - Баки шмыгает носом, - то я сам протяну оливковую ветвь. Не за что. Вы мне все будете должны еще сто лет. У нас же последняя плитка шоколада осталась. Я готовы был начать мясцо с твоих ляжек жевать, Роджерс. Что?
Стив пихает кусок стейка Баки в лицо. Они начинают драться.
- Не за что, - приглушенно повторяет Баки.
- Спасибо вам, сержант, - вежливо говорит Техас.
- Этот пацан, - говорит Баки, тыча в него пальцем. – Этот пацан мне нравится.