Тут перед "Матильдой" крутили какой-то трейлер очередного русского говнофильма о том, как молодежь едет в Крым и, согласно традиции русского кино, с ними приключается невероятное: баксы в хлопковых трусах, славянские шлюхи и мука в форме кокаина, гонки на ладе калина, шутки на тему бухла, несчастной любви и прочее ГОВНИЩЕ. Я в свойственной мне (русской) манере говорила попутно все, что думаю. На что подруга, многозначительно молчавшая, пока трейлер не закончился (эпичной шуткой ниже пояса), заметила: "Маша, а теперь подумай, что каждый, кому ты говоришь, что сошла с ума по русскому фильму, представляет себе не Гоголя, а вот это вот все".
Я похохотала, но только внешне.
Но пост не о том. Посмотрели тут "Сибирского цирюльника", я раньше не смотрела. Вообще у меня как-то с детства был список фильмов, на которых лежало своего рода табу: родители считали, что это плохие фильмы. Вот просто нехорошие, смотреть их не стоит. Ни ребенку, ни кому. По какому принципу они отбирались, я сказать не могу, потому что примерно даже не приведу список. Просто вот если вы мне назовете фильм и случайно попадете в "запрещенку", я точно скажу: "Оно! Смотреть было нельзя". "Кин-дза-дза" точно была в списке. "Здравствуйте, я ваша тетя" (наверное, потому что мужик переодевается в женщину), ну и вот "Сибирский цирюльник". Думаю, дело в том, что фильмы были во-многом новаторские, и пусть сейчас над Михалковым принято как-то посмеиваться, подчеркивая квасность его патриотизма и самолюбование, фильм действительно впечатляет, и не только съемками с самолета, но и сомнениями героев. Мы пару раз на паузу ставили, такой накал чувств. Совершенно искренних и не всегда "правильных" (как я думаю, с точки зрения моих родителей, желавших меня воспитать в стиле максимального конформизма).
Но я даже не о том, что мне запрещали этот фильм, а я наконец к 28-и годам устроила кинематографический бунт, или о том, какой молодец (или нет) Никита Сергеевич, а про то, как меня бомбит от бездействия. Любого. От собственного жизненного, когда я замечаю за собой инертность в каком-либо вопросе, или смотрящего на меня с экрана глазами Олега Меньшикова. Мы серьезно поспорили с Варгом, стоило ли Джейн десять лет спустя остаться в доме цирюльника Толстого и задать Андрею вопрос: изменился ли он или остался таким же, как она, статичным? Стоило ли поставить под сомнение Дуняшу, троих детей и тот факт, что Джейн сломала ему жизнь? Варг утверждает, что нет, оба все правильно сделали: и Джейн понюхала яблоко и ушла, и он смотрел на повозку из кустов и не окликнул. А у меня натурально трагедия и катарсис. Как так?? Что за идеальные страдальцы что один, что другая? Что за стремление, не выяснив обстоятельств, ставить крест на собственном счастье?? Меня унесло не от того, что Андрей утонул в яблочных дрожжах и утирает сопли отпрыскам нелюбимой телки (хотя спорно, конечно, что возмужав, юнкер Толстой не разлюбил Джейн и вообще остался все таким же сладким мальчиком с возвышенными идеалами, и скорее даже сам Никита Сергеевич нам хотел показать одним меньшиковским финальным взглядом и эволюцию толстовского характера, и крах надежд, и общую ДРАМУ, но все-таки я не могу исключать того факта, что Толстой как был аутичным романтиком, так и остался). Так вот, меня унесло не от моральных скреп и визуальной подачи темы жертвенности, а от того, что диалог не состоялся. Ни у кого, никакой. Только у Маккракена с сибирской тайгой. И от этого факта меня вчера трясло весь вечер. В моем понимании единственный способ поговорить двум людям - это открыть рот и сказать правду. Я идеалист, люди как правило не говорят всю правду. Но если ты не выходишь на диалог - значит, ты не заинтересован в динамике отношений. Значит, ты рад погрязнуть в собственных ощущениях. Значит, либо, с одной стороны, тебя все удовлетворяет (допускаю это для Андрея, хотя и ахаха вообще-то нет), с другой, если не удовлетворяет (как Джейн), значит, приятно терпеть душевные терзания. Тот вид мазохизма, который я не приемлю ни в каком случае: желание быть несчастным.
Я сейчас не о том, насколько этично разрушать семью, где супруги не любят друг друга, и хватило ли бы маккракеновского бабла на содержание Дуняши и троих детей вдали от Андрея. Я о желании тонуть.
"Жизненный опыт - топливо для писателя. Чем больше страданий и разочарований, тем лучше писатель", вот это вот все. Это так романтично звучит в кино, но это не может, не должно реально существовать в жизни, с реальными людьми происходить не должно.
У меня все.
(ОТП по "Цирюльнику", разумеется, Полиевский/Толстой! Вот где прям ХИМИЯ дай бог каждому!

)